Письма: Николай Эрдман. Ангелина Степанова, 1928-1935 гг.[с комментариями и предисловием Виталия Вульфа] - Эрдман Николай Робертович

Лина.

5.09.34 г.

Сегодня было совсем собрался на Ангару, даже вещи собрал, но, как и всегда у меня бывает, в последнюю минуту все пошло прахом.

Получил утром Твои открытки — опять три сразу. Как хорошо, что в Красноярске не было Никонова. Ты сама себя устраивала на поезд — по крайней мере, ехала по-человечески. Могу себе представить, как Ты измучилась.

Все время чувствую какую-то тяжесть оттого, что не проводил Тебя на пароход, и до сих пор не могу от нее отделаться. Жду не дождусь твоего московского письма — все ли у Тебя ладно, милая? После Твоего отъезда у меня наступила прежняя енисейская жизнь — дни стали похожими один на другой, как мои письма. Не сердись на меня за них, Линуша.

Читаю о съезде писателей. О сатире говорил Пантелеймон Романов [12]. После таких защитников ее действительно надо запретить. Как работается Тебе, родная? Здорова ли? Целую Тебя, длинноногая. Спасибо за все.

Николай.

5 сентября

Вчера видела Бабеля, рассказывала ему о своем путешествии к тебе, об енисейской жизни. Спрашивала совета о Свердловске, он высказался категорически против и советовал Магнитогорск. Причины, им высказанные, очень уважительны. Ответа на мою телеграмму нет и, если его не будет в течение двух дней, буду действовать на основании всех советов и размышлений. Верю совету Бабеля, его знанию людей и присоединяюсь к его мнению. Нервничаю, но играю достойно! Целую тебя, будь здоров.

Лина.

Ноябрь

Последняя Твоя открытка была от 25-го сентября. Сейчас — ноябрь. Что случилось, Линушенька? Почему Ты не ответила на мою телеграмму? Я до сих пор не знаю, пропадают Твои открытки или не пишутся. Если Ты перестала писать, значит, я чем-нибудь Тебя обидел. Чем, длинноногая? Если они пропадают, значит, я еще кого-нибудь обидел. Кого, длинноногая? Чем больше объяснений я придумываю, тем меньше я начинаю понимать. Хорошо, что хоть я знаю, что Ты здорова, а то было бы уж совсем паршиво. Я пишу Тебе каждый четвертый день и в каждом письме спрашиваю об одном и том же. Телеграфируй мне, Пинчик, пишешь Ты или нет? Как Ты живешь, моя радость? Целую Тебя, Худыра. Николай. Когда же я опять прочту Твой поцелуй?

Москва,

проезд Художественного театра,

Художественный театр Союза ССР им.Горького,

Ангелине Осиповне Степановой.

6 нояб. 34 г.

Бездомная моя барышня. Твои грустные открытки начинают приходить в пятнах, с расплывшимися чернилами — все время идет дождь и снег. Сибирь опять превращается в сказку — кисельные берега уже налицо, молочные реки тоже не за горами. Осень здесь прекрасна, в особенности издали — на том берегу. Вблизи, под ногами, хуже. В комнате у меня тепло и тихо, и я с огорчением думаю, как плохо и неуютно в развороченном доме. Ложусь я сейчас с курами, встаю с петухами. Работаю и читаю Талейрана. Когда чувствую себя бездарным, утешаюсь твоими успехами. Не тревожь себя, милая, ни пароходами, ни городами. Пожелай мне написать хорошую страницу и спи спокойно. Целую Тебя, красивая. Николай. Привет Елочке и гихловской дамочке.

21 ноября

Я счастлива, милый, вчера получила телеграмму, что открытки доходят до тебя. Сегодня посылаю тебе посылку, надеюсь, что даже при самых неблагоприятных обстоятельствах она к 19 декабря, к твоим именинам, будет у тебя. Посылку обсуждали с Елкой, вместе ходили по магазинам, делали покупки, вспомнили, что у тебя имело успех сало, — решили послать, а уж рюмка «амброзии» там найдется. Володя прислал телеграмму, что здоров, деньги получил. Борис твой, замечательный, звонит мне сейчас же, как только от тебя что-нибудь приходит домой. Он уезжает на три дня в Харьков, я звала его на свое новоселье, если оно к тому времени состоится. Я «скромна и уединенна», при мне два рыцаря: Володя Ершов и Дима Качалов. Оба изредка бывают званы в гости. Дима возится с моей квартирой так рьяно, что выдвигается на первое рыцарское место. Вчера встретила Афиногенова, у него все налаживается и конфликт с «Ложью», возможно, ликвидируется. Пиши мне, дорогой! Хочу быть чаще такой счастливой, как сегодня. Целую.

Лина.

Заказное

Москва,

проезд Художественного театра,

Художественный театр Союза ССР им.Горького,

Ангелине Осиповне Степановой.

14.12.34 г.

Перед большим горем [13] все слова делаются маленькими. Я знаю, Линушенька, что мои последние письма не сумели передать и частицы той нежности, которая заставила меня их написать. Если бы я мог взять Тебя за руку.

Хорошая моя, как трудно должно быть Тебе сейчас. Я стараюсь представить себе Твои дни и не могу — у меня нет о них ни одного слова.

Вот уже третий месяц, как нас разлучили. Целую Твои руки, Лина.

Николай.

Кажется, моя первая ночь в Томске продолжалась около двух суток. Должен признаться, я здорово устал: едучи из Енисейска в Красноярск и из Красноярска в Томск, я все время сидел; сидя в Красноярске, я все время ходил, а в промежутках между сидением и хождением или стоял, или таскал чемоданы. Можешь себе представить, с каким наслаждением я влез в ванну, а потом в постель.

За границей показывали фильм, в котором проститутка, получившая в наследство миллион, смогла осуществить мечту своей жизни. Она купила самую дорогую кровать и, вытянувшись под одеялом, сказала: «Наконец одна» — и уснула. В Томске я понял эту проститутку.

Я мало еще видел город, но кажется, это «очаровательный старик», который созвал к себе молодежь всей Сибири. Если в этом городе я буду получать Твои письма, то я заранее уверен, что даже сумею полюбить эти «Снежные Афины».

Пиши мне, Худыра, может быть, новый путь окажется счастливее для Твоих писем, чем старый. Подумать только, сколько времени я о Тебе ничего не знаю. Как Ты живешь, милая? Над чем работаешь?

Сейчас побегу на почту, может быть, я получу там Твою телеграмму. Потом буду искать комнату. Сейчас я живу в гостинице. Целую Тебя, моя замечательная.

Николай.

Москва,

проезд Художественного театра,

Художественный Театр Союза ССР им.Горького,

Ангелине Осиповне Степановой.

Томск. До востребования. Н. Р. Эрдман.

Пришлось и мне перейти на открытки — в городе нет конвертов. Живу в поисках комнат: плачусь у парикмахеров, останавливаю на улицах прохожих, изучаю бумажки на столбах — все тщетно. Вчера дал объявление в газету, боялся, пропустит ли цензура. Опасения оказались напрасными — поместили целиком. Как видишь, все идет к лучшему, меня уже стали печатать.

Томск мне нравится. Центральная улица похожа на школьный коридор во время большой перемены. Помимо учебных заведений в городе есть цирк, кино и оперетта. В цирке с удовольствием досидел до конца, из оперетты с удовольствием ушел после второго акта, в кино (после «Веселых ребят» — видел в Красноярске) с удовольствием не пошел.

Кстати, о картине — такой постыдный и глупый бред. Неужели нельзя было сделать даже такой пустяковой вещи?

У Диньковых [14] был один раз. Во второй раз не только идти к ним, но даже выйти на улицу не имел возможности. Спасибо, хорошая, за заботы.

Начал хорошо работать. Если не лень, сообщи мне, милая, Твои соображения о пьесе. Хотя бы в двух словах. Целую, Худыра. Николай.

Привет всем. Поцелуй Елочку. Володе писал и телеграфировал — ответа нет. Письма от Тебя еще нет. Будь добра, пришли конверты.